Сохранность совершенно различная — от полной, как у распятия из Саранска, до почти целиком утраченной у спасов, где лишь следы росписи. В подавляющем своем большинстве деревянная скульптура предположительно датируется XIX веком. Однако есть произведения (их очень немного) и на два столетия старше. И время, и особенно условия хранения случайными лицами, в отдельных случаях просто непонимание культурной ценности скульптуры привели к тому, что произведения сохранились не полностью. У одних утрачена лишь роспись, у других остался лишь торс или голова, и они (это более поздние, как ни странно) суще..Сохранность совершенно различная — от полной, как у распятия из Саранска, до почти целиком утраченной у спасов, где лишь следы росписи. В подавляющем своем большинстве деревянная скульптура предположительно датируется XIX веком. Однако есть произведения (их очень немного) и на два столетия старше. И время, и особенно условия хранения случайными лицами, в отдельных случаях просто непонимание культурной ценности скульптуры привели к тому, что произведения сохранились не полностью. У одних утрачена лишь роспись, у других остался лишь торс или голова, и они (это более поздние, как ни странно) существуют лишь во фрагментах. Полностью утрачены атрибуты церковной символики, за исключением обломка посоха. Но это послужило тому, что проявились более полно и четко чисто пластические достоинства произведений. Совершенно очевидно, что эта символика для автора совершенно не главное в скульптуре. В его творческом тигле сплавились и традиция, и опыт, и требования заказчика, и местные влияния. Последнее, пожалуй, самое важное. Сравнивая произведения деревянной скульптуры, видишь, что мастера ее в отличие от иконописцев брали типаж для своих богов и святых отнюдь не с византийских или иных прототипов. И даже не с икон. Чаще всего они списывали своих святых с самых обыкновенных крестьян окрестных сел, местных жителей. Остановимся на этом вопросе несколько дольше. Дело в том, что такой крупнейший знаток древней русской скульптуры, как профессор Г. К. Вагнер, в своих безупречно аргументированных исследованиях показал, что даже в рельефах церкви Покрова на Нерли в широкоскулых лицах, возможно, отразился местный мордовский тип. Стало быть, такая практика уже имела место в изобразительном искусстве. Во-первых, это говорит о том, что искусство уже обращалось за прототипами к жизни, а не к традиции. Во-вторых, такой интерес к местным типам мог проявить мастер, либо его ученик, которому они тоже близки,- местного происхождения камнерезчик или его ученик.